По всаднику и конь

– Альбус, ты меня слышишь?

Директор Хогвартса вздохнул и с тоской посмотрел в окно.

Вот уже три года прошло, как он по непонятной самому себе причине сделал предложение Долорес. Три года, как его жизнь изменилась до неузнаваемости. Розовые гобелены в кабинете, надушенный пергамент, цветы, салфеточки – пришлось пойти на компромисс после нескольких месяцев уговоров завести дириколя вместо феникса. Впрочем, недоверчивый Фоукс, завидев миссис Дамблдор, все равно старался спрятаться куда-нибудь, где она его не заметит.

– Альбус!

Дамблдор обернулся. Во взгляде жены читалось искреннее огорчение.

– Мне нужно отлучиться, но я скоро вернусь. Не забывай, что у тебя на попечении не только ученики, но и дочь, – голос Долорес потеплел. – Ари, детонька.

Сидящая невдалеке девочка посмотрела на родителей ясными голубыми глазами.

– Иди к папе. Что это у тебя в руках?

– Это – лосатка.

– Я не в восторге, что она куклам предпочитает шахматные фигуры, – Долорес поджала губы. – У нее совершенно неправильные приоритеты. Не приведи Мерлин, вырастет такой как… – она оборвала предложение, впрочем, Дамблдор понял намек.

– Я тоже огорчен этим, дорогая, – согласился он, не уточняя свою причину.

Альбус Дамблдор искренне радовался, что дочь проявляет интерес к такой интеллектуальной игре. Если бы не одно "но": Ариана обращала внимание только на коней. В итоге во всем Хогвартсе не осталось ни одного целого набора шахмат. Ариана отовсюду вытаскивала любимые фигуры и прятала их так хорошо, что не действовало даже Акцио. Приходилось трансфигурировать коней из других предметов, но игре на пользу это не шло. Вещи, не связанные с шахматами, не понимали, чего от них хотят. Бывшие ладьи пытались отказывались сходить с прямой, слоны – менять цвет дорожки. Трансфигурированные ферзи вставали на дыбы, а пешки так трепетали, что забывали исполнять приказы. Хуже всего было использовать королей: они просто отказывались идти под удар. Но что удручало больше всего – Долорес искренне оскорбляло пристрастие дочери к копытным, и жена не упускала случая высказать ему и Минерве все, что думает об их потворстве тварям.

– Я скоро вернусь.

– Давай поиграем? – спросил Альбус дочь, едва закрылась дверь.

– Ты не умеись, – Ариана покачала головой и прижала к себе шахматного коня.

– Но ты же научишь меня?

– Хаасё, наутю, – судя по всему, ребенок унаследовал покладистый характер кого-то из дальних родственников.

Дамблдор присел рядом с дочерью на пол и отогнул часть ковра.

– Давай поставим лошадку сюда, – он показал на одну из клеток черно-белого рисунка пола. – А ходит она так, – Альбус переместил фигуру на две клетки вперед и одну направо. – Правильно?

– Неть.

– Почему, Ариана?

– Ласатка скатит.

– Ты права, моя радость, – улыбнулся Дабмлдор. – Но лошадка должна скакать правильно. Правильно – так.

– Неть.

– Куда же тогда должна скакать лошадка?

– Ко мне.

Шахматная фигура сдвинулась по направлению к девочке.

Альбус Дамблдор всю жизнь повторял, что педагог учится у своих учеников. И теперь подумал, что расплачивается за это. Он мог бы поклясться, что конь ржет.