(ГП/ДМ, NC-17, слэш, часть 7)
 
 
Гарри меланхолично напивался в одиночестве, когда услышал, как камин взвился гулом и раздался легкий хлопок, сопровождавший появление человека. Рона, Гермиону да и вообще кого-либо из старой гвардии в этот день он не ждал – все знают, что Гарри Поттер предпочитает проводить вечер перед Хэллуином без компании. Все, кроме Малфоя. Или ему плевать? Хорошо, что в этом мире есть кто-то, не уважающий навязанные Гарри традиции. Как бы то ни было, сейчас Драко стоял в проходе, скрестив ноги и опираясь одной рукой об косяк. В другой руке он держал самый обычный полиэтиленовый пакет. Гарри протер глаза и еще раз оглядел гостя:
 
– Я же говорил, тебе пойдут джинсы. Зря спорил.
 
Малфой хмыкнул, оторвался от косяка, пружинисто прошагал к Гарри.
 
– Непривычно. И жмет. Но мне нравится. – Он поставил пакет на столик перед диваном, решительно отстранив полупустую бутылку и бокал. – Что пьем? Двигайся.
 
– Текилу. – Гарри снял ноги с диванного подлокотника и принял сидячее положение. Сладко потянулся, сунул нос в пакет.
 
– Не лезь. – Малфой оттолкнул Гарри, повалив его на диван, принялся опустошать сумку.
 
На свет божий появилась батарея крошечных бутылочек, не менее крошечные упаковки сыра, фрукты… Гарри расслабленно наблюдал, как Малфой увеличивает продукты и красиво раскладывает на столе.
 
– За что пьем?
 
Драко искоса бросил короткий взгляд из-под челки, продолжая заниматься столом:
 
– Пить нужно обязательно за что-то?
 
– Так принято – ну, среди маглов, – Гарри взмахнул рукой.
 
Малфой скептически осмотрел стол, ногой задвинул под диван пакет с остатками еды.
 
– Не знаю, как там у маглов, а культурным людям совсем не обязательно иметь повод, чтобы выпить.
 
С этими словами он попробовал опуститься на пол, но тесные джинсы мешали.
 
– Поддерни брюки.
 
– Что?
 
– Брюки, говорю, поддерни, тогда в коленях жать не будут. – Гарри решительно наклонился к Малфою и показал на практике, как именно маглы спасаются от пузырей на коленях.
 
– Твои знания просто бесценны. Полагаю, именно так ты победил Темного лорда – сообщил ему, для чего маглы используют презервативы. Лорд, шокированный информацией, умер от ужаса.
 
– Хватит сочинять, его победила любовь.
 
– Я и говорю – презервативы…
 
Они расхохотались.
 
Историю про Драко и презервативы Гарри по большому секрету уже рассказал Рону и Гермионе. Как-то раз блестящая упаковка выпала у него из кармана, а любопытный Малфой, конечно же, немедленно сунул в нее нос. А когда увидел, что приятель краснеет и мнется, устроил настоящий допрос с пристрастием, что это за штуки и зачем они нужны. Гарри начал с рассказа о том, как важно в половой жизни следить за здоровьем, но был прерван. С каменным выражением лица, обозначавшим обычно крайнюю степень смущения, Малфой заявил, что половую жизнь ведет не первый год и прекрасно знает заклинания, как защищающие от болезней, так и предохраняющие от нежелательной беременности. И что он, Малфой, хотел бы понять, как этому способствуют вот эти вот скользкие полупрозрачные мешочки. Когда Гарри начал объяснять технику надевания презерватива на трансфигурированном из ближайшей книги на скорую руку дилдо, он впервые в жизни увидел, как Малфой самым настоящим образом алеет – краска залила бледную полупрозрачную кожу шеи и растеклась по щекам ровным румянцем. И тогда же Гарри вспомнил о сектумсемпре – тонкий белый гладкий шрам выделялся на розовой коже. Пылающий от смущения Драко переводил взгляд с Гарри на дилдо, потом собрался с силами и поинтересовался, правильно ли он понимает, что Поттер, занимаясь сексом, натягивает на свой член вот эту штуку? Получив утвердительный ответ, Малфой в ужасе вопросил: «И ты вот этим вот в живую маглу тычешь?». Гарри тогда хохотал так, что слизеринец всерьез обиделся и чуть не набросился с кулаками.
 
Все еще хихикая, Гарри сбросил тапки и залез с ногами на диван. Малфой принес отличный огневиски, и следовало хорошенько его продегустировать. Пока Гарри придирчиво выбирал из набора разномастных сыров кусочек повкуснее, раздраженно отбрасывая воняющее плесенью убожество, Драко трансфигурировал диван в удобную полукушетку и уселся рядом с Гарри.
 
Потом скептически посмотрел на Поттера, испачкавшего руки в Камамбере и сейчас без удовольствия облизывающего пальцы.
 
– Варвар, – Драко вздохнул и бросил Поттеру на колени салфетку.
 
Гарри проигнорировал намек:
 
– Ты знаешь, слизывать гораздо вкуснее, чем есть одним куском.
 
– На пальцах много тактильных рецепторов, – меланхолично ответил Драко, делая солидный глоток огневиски, – поэтому ко вкусу добавляется удовольствие от их стимуляции..
 
– Ненавижу, когда ты такой умный.
 
– Давай, отомсти мне, расскажи о каком-нибудь глупом магловском обычае. Джинсы я уже ношу, глядишь, еще какую-нибудь традицию перейму.
 
Гарри лениво пошевелил пальцами ног. В голове шумело, он чувствовал себя изрядно подвыпившим. Малфой, правда, не отставал – закинулся уже вторым стаканом. Глаза блестят, немного расфокусированы, на бледных щеках – намек на румянец. Раньше бы Гарри так и подумал – покраснел – но после истории с презервативами понял, как выглядит на самом деле краснеющий Малфой. Желание увидеть его в таком состоянии в последнее время стало навязчивым.
 
– Есть отличный обычай – пить на брудершафт, – торжественно провозгласил Гарри и плеснул в стаканы огневиски на полпальца. – Иди сюда.
 
Он пододвинулся почти вплотную к Малфою, сунул ему в руку стакан, ухватил свой, переплел руки и показал, как именно надо пить.
 
Драко втянул в себя теплое, пахнувшее алкоголем дыхание Поттера. Его глаза в обрамлении пушистых ресниц с выгоревшими кончиками вблизи казались огромными. И они действительно были зелеными, как любила описывать их пресса.
 
– Поттер, – голос внезапно охрип, – а где твои очки?
 
– Я линзы иногда ношу, – дыхание обожгло щеку.
 
– Что за линзы?
 
– Это такие маленькие презервативы на глаза, чтобы лучше видеть…
 
Подумать только, сколько, оказывается, огневиски в таком небольшом бокале. Фонтан жидкости, выплеснувшийся, когда Малфой в панике дернулся прочь, залил обоих парней и диван между ними. От хохота они оба сложились пополам, и смеялись, уткнувшись друг другу в плечи.
 
Через пять минут, когда веселье сошло на нет, Драко молча засветил Люмос, взял Гарри за подбородок и начал внимательно рассматривать глаза. Зрачки действительно покрывала тонкая прозрачная пленка, ее края были видны, если хорошенько повертеть Поттера на свету.
 
– Мне надо выпить, – решительно сообщил Драко.
 
– Я налью, – Гарри потянулся за бутылкой, но промахнулся.
 
– Акцио, Поттер! – Гарри шарахнуло беспалочковым заклинанием и рвануло прямиком в объятья к Малфою.
 
– Упс, я хотел сказать – используй Акцио, Поттер.
 
– Угу, я так и понял. – Гарри поудобнее устроился на коленях у слизеринца и вдохнул его запах. – От тебя пахнет огневиски.
 
– Себя понюхай, – Драко легко справился сразу с бутылкой и двумя стаканами, сунув один в руку Гарри.
 
Тот, приподнявшись, махом проглотил содержимое и снова упал на колени к Малфою. Твердые, костлявые и по всем признакам должны быть неудобными, но Гарри чувствовал себя уютно. Диван под ногами вращался. Еще не «вертолет», конечно, но уже изрядно штормило.
 
– Что, навоевался? – Голос над ним прозвучал насмешливо, но необидно, и Гарри радостно закивал, обняв Драко за талию. Больше шевелиться совсем не хотелось.
 
Драко спустился на кушетке, одновременно подтягивая к себе Поттера, устроился поудобнее. Тяжелый, зараза.
 
- Мы немного полежим, – пробормотал Гарри и закинул ногу на бедро Драко, – а потом пойдем спать. Только не уходи.
 
– Как скажешь, – согласился Малфой, сползая пониже. Теперь он видел лицо Гарри – совсем близко. Такое расслабленное и спокойное, что горло перехватило, сердце на миг замерло – и застучало быстрее.
 
По всему телу расплывалась приятная истома. Драко дышал в ямочку между ключицами, вдыхал тепло, идущее от гриффиндорца. Он сосредоточенно анализировал ощущения, когда трение о его пах заставило вздрогнуть и закатиться тихой дрожью. Живот свело сладкой судорогой, дыхание участилось. Драко замер. Трение повторилось, уже настойчивее. Он подтянулся повыше, уткнулся в мягкую шею. Сдерживать дрожь, гулявшую всплесками по всему телу, стало почти невозможно. В душе нарастал какой-то дикий восторг, сравнимый разве что с возбуждением, стягивающим низ живота в огненный шар. Драко провел языком по солоноватой гладкой щеке. А потом принялся слизывать испарину. Когда он добрался до полураскрытого рта, Гарри прерывисто вздохнул и толкнулся в него бедрами. Драко шевельнулся и настолько нежно, насколько смог, поцеловал Гарри. Губы у него оказались твердые, с привкусом огневиски. И не только губы. Драко обвил руками расслабленное тело перед собой, вжимаясь в него изо всех сил и стараясь задеть выпуклость на брюках. Нерешительно прижался к губам, медленно запуская внутрь язык и чувствуя обжигающий жар чужого рта. Гарри задрожал, повел плечами, словно сбрасывал оцепенение и начал тихонько тереться о Драко. Поцелуй стал глубже. «Что мы делаем?» – промелькнула мысль, но ушла под влиянием теплого алкогольного спокойствия: все хорошо. Гарри тихонько постанывал, поглаживая дергающийся от прикосновений живот Драко. Они целовались медленно, время от времени останавливались и лежали, не отрывая друг от друга губ. Драко ласкал жесткие волосы на затылке и чувствовал, как в тесных джинсах поджимаются яички. Когда Гарри приник к Драко еще теснее, тот протянул руку и вытащил футболку из-за пояса штанов. Положил ладонь на горячую спину. Поцелуй замер на губах. От прикосновения кожа под пальцами вздыбилась мурашками. Тихо застонал, вбирая в рот чужой язык, и уже уверенно погладил Гарри по лопаткам, повел ладонью вдоль позвоночника и спустился ниже. Скользнул пальцами за пояс приспустившихся джинсов, дотягиваясь до ложбинки, уходящей вниз, и всем телом налег на Гарри, не слыша ничего, кроме его непрерывных стонов. Предвкушение финала накатило рваной волной. Голова кружилась, кровь бухала в висках. Драко оторвался от губ и впился злым, тяжелым поцелуем в шею, содрогаясь в оргазме…
 
Гарри проснулся ночью от того, что страшно захотелось пить. Рядом спал Малфой, по-хозяйски положив ему руку на талию и дыша в шею. Гарри, пошатываясь, поднялся. Память услужливо подсунула картины прошедшего вечера, и Гарри застонал – гриффиндорца все еще качало, пол под ногами вращался и – член был болезненно возбужден. А судя по тому, как болели яйца, еще и не первый час. Он, пошатываясь, поплелся в ванную и напился воды из-под крана. Стояк требовал внимания, и Гарри, спустив штаны, меланхолично задвигал рукой вдоль ствола, размышляя о том, стоит ли у Малфоя сейчас так, как у него. И если да, то как он будет справляться с проблемой. Перед глазами Гарри встал Драко, спускающий штаны до колен, чтобы подрочить – и бурный оргазм сотряс тело. Гарри рассеянно смотрел, как последние мутные капли вытекают из члена, и думал, что ему, черт побери, теперь со всем этим делать.
 
Ничего не придумав, он вытерся и пополз обратно. Голова совершенно не соображала, самочувствие было отвратительным, и Гарри решил, что сначала лучше выспаться. Он забрался на кушетку, свернулся калачиком и уткнулся в теплое малфоевское плечо.
 
Когда лучи солнца разбудили его, Драко рядом уже не было. Судя по всему, Малфой тоже просыпался, и, неудовлетворенный спальным ложем, видоизменил его. Гарри окинул транфигурированный с пьяных глаз диван и хмыкнул – могла быть и хуже. Он потянулся, и в этот момент вошел Драко – в волосах блестели капельки воды и вообще вид у него был свежий до безобразия. Жестом фокусника он достал из кармана пузырек:
 
– Антипохмельное.
 
В глаза Драко старался не смотреть. Правда, и вел себя как обычно. Гарри хмыкнул про себя – собственное поведение напомнило ему о девицах, которые после ночи секса ждут тепла, ласки, а может, даже предложения руки и сердца. Смешно.
 
– Спасибо. – Голос был хриплым. – Какие планы на сегодня?
 
– Сейчас домой, потом к тете Андромеде, в обед в Гринготтс – и там до победного. Ты как обычно?
 
– Угу. Весь день в Годриковой Лощине.
 
– Ладно, если передумаешь – шли сову. Тедди будет рад тебя видеть.
 
– Ты же знаешь, что не передумаю. – Гарри потянулся. – Точно не можешь со мной?
 
– Абсолютно. Извини. Ладно, я пошел. Не скучай.
 
– Да куда уж мне… – Гарри проводил уходящего Драко ворчаньем.
 
Заскучаешь тут. Он взял зелье, опрокинул в себя пузырек и прислушался к ощущениям. В голове немедленно прояснилось, изо рта пропала неприятная сухость, а желудок перестал выделывать акробатические номера.
 
Осталось привести себя в порядок – и он готов ко встрече нового дня.
 

 
День всех святых не был для Гарри праздником. Это знали все. Та самая новая традиция. В Хэллуин теперь скорбят. Потому что именно тогда у Мальчика-который-выжил погибли родители. Газеты растиражировали, общество подхватило – и вот уже в Годрикову Лощину, ставшую своеобразным памятником всем погибшим во время Магических войн, тянутся люди с букетами белых лилий. Сам Гарри на могилу родителей цветы не носил. Никогда.
 
Первые полчаса к нему никто не подходил. Это теперь тоже традиция. Когда Гарри впервые услышал это слово применительно к себе, возмущался – традиции, по его мнению, так не появляются. Однако как еще назвать ритуал, которому упорно и терпеливо следуют уже третий год? Британцы любят ритуалы. Пришло в голову, что их с Малфоем вечерние посиделки – тоже традиция. В последнее время все мысли вращаются вокруг Малфоя. Просто беда какая-то. И если бы только мысли.
 
Ветер пробирал до костей. Надо было послушать Драко и воспользоваться согревающими чарами. Как магл, в самом деле. Видимо, эту полукровность и отношение к волшебству, как к чуду, не вытравить никогда и ничем. Пару недель назад, обсуждая Хэллуин, они в очередной раз поссорились, и Гарри понес какую-то чепуху по поводу того, что ветер и неприятная температура – лично для него символ горя и все в таком духе. Правда, быстро помирились. Малфой расхохотался и сказал, что если вдруг будет дождь, он готов спорить на последнюю запонку – идиоты из Министерства тоже придут без согревающих чар и с дурацкими зонтами. Гарри это насмешило, но сейчас, оглянувшись, понял, что все так и есть – люди дрожали под мантиями, прятались от ветра друг за другом и согревали носы в теплых шарфах. Некоторые украдкой колдовали.
 
Кругом идиоты. Надо было настоять на том, чтобы Малфой пошел с ним. Гарри чувствовал, как ему не хватает Малфоя. Привык, блин. Зависимость прямо какая-то.
 
Он успел перекинуться парой слов с Андромедой – Драко пришел утром и просидит с племянником до обеда, а оттуда сразу направится в Гринготтс. Но это Гарри знал и так. Какие-то проблемы с сейфами, оказывается. Люциуса опять нет и улаживать вопрос придется Малфою-младшему. Непонятно, правда, почему на это уйдет столько времени, с другой стороны – Гарри тоже будет занят до вечера. Двенадцать часов дня, он уже устал, как собака, а ему еще аппарировать в Министерство на благотворительный обед, потом традиционная – Гарри скривился – встреча с друзьями и соратниками.
 
Гарри окинул взглядом парк–усыпальницу: маги стояли парами, в отдалении он увидел Рона и Гермиону. Хотел было рвануть к ним, как заметил широкоплечую фигуру Шеклболта. Начальник Аврората шел к Гарри, двигаясь, несмотря на массу тела, легко и непринужденно. Черная пантера. Гарри залюбовался.
 
– Привет, Кингсли. Ты тоже не пользуешься согревающими чарами?
 
Аврор безмятежно улыбнулся:
 
– Привет. С чего бы это? Пользуюсь, я старенький уже. А что?
 
– Да так. Ничего.
 
– Ну-ну, – Кингсли усмехнулся, – а где твой друг?
 
– Если ты о Малфое, то он сейчас в Гринготтсе, – Гарри демонстративно посмотрел на часы, – и выберется оттуда не раньше пяти вечера.
 
– Какой Гринготтс, у них сегодня неприемный день.
 
– В смысле?
 
– В смысле не принимают гоблины сегодня. У них, знаешь ли, такое случается.
 
– Понятно. А ты откуда знаешь?
 
– Сову прислали с уведомлением.
 
– Понятно.
 
– Не хочешь поговорить?
 
– Нет! – рявкнул Гарри, круто развернулся и пошел прочь.
 
И, без того мрачное, настроение окончательно испортилось. Конечно, Малфой не обязан ему докладывать. Но предупредить-то мог. Сейчас, наверное, развлекается. Или учиться пошел? Гарри быстро набрал номер однокурсника Малфоя.
 
– Рис, привет. Малфой на занятиях не показывался? Нет. Да ничего, мы тут… да, если увидишь. Не обязательно. Пусть свяжется со мной.
 
В институт Драко не приходил. Накатила тревога.
 

 
– Привет, дружище.
 
– Привет.
 
Гарри крепко обнял Гермиону и поздоровался с Роном. Друг с интересом присматривался к Гарри, будто видел в первый раз в жизни.
 
– Хмммм… А что, Хорек тебя бросил?
 
Гарри почувствовал, что закипает.
 
– Прекращай, Рон, – Гермиона пихнула рыжего в бок.
 
– Да ладно, я уже смирился, что он будет на нашей свадьбе в качестве подружки шафера…
 
– Рон!
 
– А что я такого сказал? Они отлично смотрятся вдвоем, ты сама со мной согласилась.
 
Гарри развернулся и направился прочь. Позади Гермиона что-то сердито выговаривала Рону, но Гарри это не интересовало. Он шел сквозь толпу, и окружающие расступались перед ним, провожая сочувственными взглядами. Он мог заавадить тут всех к чертям собачьим, но ему все равно бы сказали вслед: «Бедный мальчик».
 
Гарри думал о словах Рона, о том, что произошло вчера, и постепенно понимал – друзья вроде как в курсе происходящего, а лишь он один, как идиот, догадался последним. Интересно, Малфой думает так же? Или все дело в том, что пьяным и таким полезным Героям не перечат, когда те предлагают себя? Еще раз вспомнил свое поведение и застонал от отчаяния.
 
Гермиона нашла его, когда Гарри относительно уютно устроился в специальной комнате, скрытой от глаз посетителей Дома-музея Поттеров. Вообще Гарри обычно проводил весь день в Годриковой лощине – встречался с людьми, иногда общался с журналистами, сгребал опавшие листья в парке или помогал приводить в порядок Музей. Одно время у Гарри мелькали мысли о том, что можно было бы переехать сюда жить. Но он так и не смог себя заставить смотреть на это место просто как на родительский дом. Он пытался разобраться, почему так, но в голову не приходило никаких идей – только мысль о том, что вот здесь, у этого порога умерла мама, а рядом с нею – отец. И все, что он может сделать для них – подарить один день из года своей жизни. Всего лишь день – но только для них. Он не скорбел так, как миссис Уизли скорбела по Фреду – он слишком свыкся с тем, что мама и папа давно умерли. Но это не мешало ему чувствовать причастность. Да, именно так. Причастность к семье. К роду Поттеров.
 
– Извини Рона, – Гермиона нерешительно присела за стол, – он бесчувственный чурбан в некоторых вещах, ты же знаешь.
 
– Знаю, – собственный голос показался Гарри бесцветным.
 
– Малфой, наверное, по утрам не подарок…
 
– Да нет, нормально.
 
– Я понимаю, что вам сейчас непросто…
 
– Ты о чем?
 
Гермиона подтянула ему воротник повыше.
 
– Что, утро не задалось?
 
– Да, Кингсли задолбал… Где Малфой-младший, где Малфой-старший… Откуда мне знать? Я что, живу с ними? Драко утром свалил.
 
Гарри спрыгнул с подоконника и сел рядом с Гермионой за стол:
 
– Никого не хочу видеть.
 
– Даже Малфоя?
 
– Этого – в особенности.
 
– А мне кажется, ты должен был уговорить его прийти с тобой.
 
– Зачем?
 
– Он тебе нужен. И то, что у вас происходит…
 
– Он мне не нужен. И ничего у нас не происходит.
 
– Гарри, я же вижу, что он тебе нужен…
 
– Он мне не нужен!!! – Гарри в бешенстве ударил кулаком по столу. – Почему все достают меня с Малфоем?! Сначала Рон, потом ты? Мне нахрен не сдался проклятый Хорек, и я ему – тоже. Он нагородил всякой чуши, лишь бы не тащиться со мной сюда! Ты слышала? Поэтому не нужен! Мне вообще никто не нужен, понятно?!
 
Гермиона молча смотрела на него. Ее глаза казались огромными из-за выступивших слез. Плотно сжала губы, выскочила из-за стола и убежала.
 
Гарри уронил голову на руку. Где-то на краешке сознания плясала мысль, что он зря, совсем зря обидел Гермиону, что надо бы пойти и извиниться, она тут совсем ни при чем… Обида затапливала его, спазмами скручивая горло. Почему-то щипало глаза. В какой-то момент закружилась голова, он вскинул голову, чтобы поглубже вдохнуть, и натолкнулся на злой взгляд Рона.
 
Друг стоял, упираясь в стол костяшками пальцем:
 
– Что происходит, Гарри? – неожиданно тихим голосом проговорил он. – Если бы я не знал, что это ты, я бы просто размазал тебя сейчас по стенке. Ты понял? Гермиона плачет. Что ты ей ляпнул?
 
– Рон, – говорить было трудно из-за сжатого спазмами горла.
 
– Послушай, Гарри. Мне наплевать, что там у тебя с чертовым Хорьком. Хоть он сверху, хоть ты его кнутом оглаживаешь в память о школьных годах. Но не смей, ты слышишь? Не смей обижать Гермиону! Иначе я не посмотрю, что ты наш друг и великий волшебник – вышибу все зубы, ей-Мерлин. Все понял?!
 
Последние слова Рон почти проорал в лицо, круто развернулся и ушел, громко хлопнув на прощанье дверью. Гарри остался сидеть, трясясь от бешенства. Понемногу эмоции сошли на нет. Он скорчился на стуле, положил голову на руки, чувствуя себя брошенным и несчастным. Плохой день. Очень плохой.
 
Гарри выскочил на улицу. Завидев рыжую шевелюру, он побежал к другу, поймал его за рукав, однако тот в ответ на просьбу поговорить лишь процедил:
 
– Мы с Мионой идем домой. – Выдернул рукав из пальцев Гарри и ушел.
 
Ветер задувал все сильнее. Окружающие говорили приглушенными, приличествующими дню скорби голосами. Гарри захотелось заорать, вышвырнуть всех этих людей подальше. С усилием он сдержал себя. Вспомнил, что на Хэллуин погибла не только его семья – Вольдеморт почему-то питал слабость к символическим жестам и любил убивать по праздникам. А может – и не символическим. Гарри до сих пор плохо понимал астрологию, но вполне допускал, что во всем этом был глубокий научный смысл. С магической точки зрения, конечно. Гарри, будучи весьма сильным волшебником-прикладником, до сих пор «плавал» в теоретической части. Наверное, это и обусловило его выбор учебного заведения.
 
Внезапно накатило ощущение бессмысленности происходящего. Что он здесь делает? Почему весь день? Зачем? Гарри махнул рукой и аппарировал домой.
 

 
Дом встретил его суетой эльфов. Не ожидавшие раннего прихода хозяина домовики начали было стучаться разными частями тела о подручные предметы и какие попало поверхности, но Гарри уже привычно проигнорировал приступ эльфийской истерики. В конце концов, показательное самонаказание и раскаяние – хороший тон и дань традиции. А домовики Гарри мнили себя очень воспитанными.
 
Он пошел в библиотеку, твердо решив написать Малфою письмо прямо сейчас. Дойдя до дверей, он увидел, как над столом склонился человек. В просвете между полок мелькнули светлые волосы. На сердце потеплело. Гарри ускорил шаг.
 
Вбегая в библиотеку, он воскликнул:
 
– Драко!
 
Платиновая голова поднялась от книги. Улыбка застыла у Гарри на губах. Казалось, что рушится мир. Бледное лицо Люциуса Малфоя. В одной руке он держал раскрытый на середине том, вторая рука сжимала какой-то предмет.
 
Дальнейшее произошло одновременно: Люциус Малфой сжал непонятный предмет так, что он хрустнул. Гарри присел, швыряя всю свою силу на воздвижение антиаппарационного и и противопортального барьера. И когда Малфоя закрутило в вихре аварийного портала, Гарри издал дикий вопль и послал вслед Сектумсемпру.
 
Дом трясло от основания до крыши, вдребезги разлетались и лопались все стеклянные и керамические предметы. Стекла вынесло осколками наружу, а в библиотеке царил разгром – ни единой книги не осталось на полках, листы мотало в вихре магии, за спиной раздавались отчаянные вопли домовиков. Посреди библиотеки расплывалась большая лужа крови. Малфою-старшему удалось вырваться.
 

 
Пухоспинка